|
XXXIII. Как их писали в мощны годы, Как было встарь заведено..." - Одни торжественные оды! И, полно, друг; не все ль равно? Припомни, что сказал сатирик! Чужого толка хитрый лирик Ужели для тебя сносней Унылых наших рифмачей? - "Но все в элегии ничтожно; Пустая цель ее жалка; Меж тем цель оды высока И благородна..." Тут бы можно Поспорить нам, но я молчу; Два века ссорить не хочу. XXXIV. Поклонник славы и свободы, В волненьи бурных дум своих Владимир и писал бы оды, Да Ольга не читала их. Случалось ли поэтам слезным Читать в глаза своим любезным Свои творенья? Говорят, Что в мире выше нет наград. И впрямь, блажен любовник скромный, Читающий мечты свои Предмету песен и любви, Красавице приятно-томной! Блажен... хоть, может быть, она Совсем иным развлечена. |
XXXIII Come nel periodo d’oro, 16 Come usava ai vecchi tempi...” “Solo odi maestose? Cosa cambia, amico? Hai in mente Quel che disse quel satirico? Forse che lo scaltro lirico Delle ragioni altrui 17 Ti riman più sopportabile Dei lagnosi nostri poeti?” “L’elegia non vale nulla: Il suo scopo è vano, inutile, Mentre l’ode l’ha alto e nobile...” Qui discuter si potrebbe, Ma mi cheto; non mi va Che due secoli s’azzuffino. XXXIV Gloria e libertà adorando, Vladimiro, nel tumulto Dei pensieri suoi agitati, Poteva anche scrivere odi: Tanto Olga non le leggeva. Quando mai un dolente poeta Riuscì a lèggere le sue opere In faccia alla sua bella? Non c’è premio più alto al mondo, Dicono. E davvero beato E’ un qualsiasi amante che Lègge i sogni suoi all’oggetto Del suo canto e del suo amore: La sua bella in visibilio! Beato, certo, ma... chissà, Lei la testa dove l’ha. 16 “Come ne scrivevano negli anni possenti”. 17 Ivan I. Dmitriev (1760-1837). Uomo di stato e poeta, autore di satire, fra cui la già citata Moglie alla moda (1, XXVIII). Nella satira Le ragioni altrui prese in giro i poeti che celebravano in stile aulico fatti e sentimenti vissuti, appunto, dagli altri. |
ONEGIN
di Aleksandr Sergeyevich Pushkin