|
XIX. И вот ввели в семью чужую... Да ты не слушаешь меня... - “Ах, няня, няня, я тоскую, Мне тошно, милая моя: Я плакать, я рыдать готова!..” - Дитя мое, ты нездорова; Господь помилуй и спаси! Чего ты хочешь, попроси... Дай окроплю святой водою, Ты вся горишь... - “Я не больна: Я... знаешь, няня... влюблена” - Дитя мое, господь с тобою! - И няня девушку с мольбой Крестила дряхлою рукой. XX. “Я влюблена”, - шептала снова Старушке с горестью она. - Сердечный друг, ты нездорова. - “Оставь меня: я влюблена”. И между тем луна сияла И томным светом озаряла Татьяны бледные красы, И распущенные власы, И капли слез, и на скамейке Пред героиней молодой, С платком на голове седой, Старушку в длинной телогрейке И все дремало в тишине При вдохновительной луне. |
XIX
E poi, ecco: in casa d’altri... Ma m’ascolti?...” “Oh njanja, njanja, Io mio rodo, mi tormento: Vorrei pianger, singhiozzare!...” “Figlia mia, tu non stai bene; Dio ti salvi e ti protegga! Dillo a me, quello che vuoi... Su, ti spruzzo d’acqua santa, Bruci tutta...” – “Non sto male, Njanja... io sono... innamorata.” “Figlia mia, Dio sia con te!” E, pregando, con la mano Sua decrepita la vecchia Tracciò il segno della croce Sulla povera fanciulla. XX “Sono innamorata,” – mormora Lei di nuovo, mestamente. “No, cuor mio, tu sei malata.” “Sono innamorata: smettila.” Splende intanto in ciel la luna, Che di tenue luce il pallido Volto di Tatiana illumina, Le sue chiome, e i lucciconi, E, su uno sgabello, accanto Alla giovane eroina, La vecchietta in giubba lunga E col fazzoletto in testa. Tutto dorme nella quiete Della luna ispiratrice. |
ONEGIN
di Aleksandr Sergeyevich Pushkin