|
XIII. Но Ленский, не имев конечно Охоты узы брака несть, С Онегиным желал сердечно Знакомство покороче свесть. Они сошлись. Волна и камень, Стихи и проза, лед и пламень Не столь различны меж собой. Сперва взаимной разнотой Они друг другу были скучны; Потом понравились; потом Съезжались каждый день верхом, И скоро стали неразлучны. Так люди (первый каюсь я) От делать нечего друзья. XIV. Но дружбы нет и той меж нами. Все предрассудки истребя, Мы почитаем всех нулями, А единицами - себя. Мы все глядим в Наполеоны; Двуногих тварей миллионы Для нас орудие одно; Нам чувство дико и смешно. Сноснее многих был Евгений; Хоть он людей конечно знал И вообще их презирал, - Но (правил нет без исключений) Иных он очень отличал И вчуже чувство уважал. |
XIII Non aveva però Lenskij Punta voglia di sposarsi, Solo Onegin gli premeva Di conoscere al più presto. S’incontrarono. Onda e scoglio, Verso e prosa, fiamma e ghiaccio Più contrasto non farebbero. Sulle prime, esser diversi Fu un reciproco fastidio, Poi si piacquero; ed in seguito, Incontrandosi ogni giorno A cavallo, diventarono Molto presto inseparabili. Così gli uomini (e io per primo) Dal far niente fraternizzano. XIV Ma nemmeno questo genere D’amicizia è più tra noi. Spenti tutti i pregiudizi Giudichiamo tutti zero: Noi soltanto siamo unici, Noi soltanto Napoleoni; Gli altri, bipedi a milioni, Sono solo uno strumento; Riteniamo il sentimento Cosa barbara e ridicola. Sopportabile, in tal senso, Era Eugenio più di tanti, Benché, conoscendo gli uomini, Per lo più li disprezzasse. Ma ogni regola ha eccezioni: Di certuni aveva stima E rispetto pur essendo Di tutt’altri sentimenti. |
ONEGIN
di Aleksandr Sergeyevich Pushkin