|
XI. В пустыне, где один Евгений Мог оценить его дары, Господ соседственных селений Ему не нравились пиры; Бежал он их беседы шумной. Их разговор благоразумный О сенокосе, о вине, О псарне, о своей родне, Конечно, не блистал ни чувством, Ни поэтическим огнем, Ни остротою, ни умом, Ни общежития искусством; Но разговор их милых жен Гораздо меньше был умен. XII. Богат, хорош собою, Ленской Везде был принят как жених; Таков обычай деревенской; Все дочек прочили своих За полурусского соседа; Взойдет ли он, тотчас беседа Заводит слово стороной О скуке жизни холостой; Зовут соседа к самовару, А Дуня разливает чай, Ей шепчут: "Дуня, примечай!" Потом приносят и гитару: И запищит она (бог мой!). Приди в чертог ко мне златой!.. 4 4 Dalla prima parte della “Rusalka del Dnepr”. (NdA) |
XI Nel deserto dove Eugenio Era il solo che potesse Apprezzare il suo talento, Non amava Vladimiro Le chiassose tavolate Dei vicini possidenti: Quei discorsi pien di senno Sulla mietitura, il vino, Il canile, la famiglia, Certamente non brillavano Per arguzia o sentimento, Per acume o estro poetico E nemmeno savoir-faire; Figuriamoci i discorsi Delle loro care mogli. XII Ricco e bello, è accolto ovunque Lenskij come un fidanzato; Così usano in campagna; Destinate ha ognun le figlie Al vicino mezzorusso; Appena entra, ecco si parla Di che noia sia la vita Dello scapolo; lo invitano Al samovar, e a Dunja Che gli versa il tè bisbigliano: “Dunja, attenta!”, poi le portano La chitarra, e quella (oddìo!) Incomincia a cinguettare: “Vieni al bel castello mio!...” |
ONEGIN
di Aleksandr Sergeyevich Pushkin