|
IX. Негодованье, сожаленье, Ко благу чистая любовь И славы сладкое мученье В нем рано волновали кровь. Он с лирой странствовал на свете; Под небом Шиллера и Гете Их поэтическим огнем Душа воспламенилаcь в нем. И Муз возвышенных искусства, Счастливец, он не постыдил; Он в песнях гордо сохранил Всегда возвышенные чувства, Порывы девственной мечты И прелесть важной простоты. X. Он пел любовь, любви послушный, И песнь его была ясна, Как мысли девы простодушной, Как сон младенца, как луна В пустынях неба безмятежных, Богиня тайн и вздохов нежных. Он пел разлуку и печаль, И нечто, и туманну даль, И романтические розы; Он пел те дальные страны, Где долго в лоно тишины Лились его живые слезы; Он пел поблеклый жизни цвет Без малого в осьмнадцать лет. |
IX
La pietà, l’indignazione, Un sincero amor del bene, E di gloria il dolce anelito Gli agitaron presto il sangue. Viaggiando per il mondo Con la lira, sotto il cielo Grigio di Schiller e Goethe S’era accesa la sua anima Dello stesso loro fuoco. Per fortuna non offese L’arte delle eccelse Muse: Seppe sempre degnamente Custodire nei suoi canti Elevati sentimenti, Slanci d’un intatto sogno, Con una semplicità Incantevole e profonda. X D’amor servo, amor cantava, Con un canto puro come I pensieri d’una vergine, Come il sogno d’un bambino, O la luna, nei sereni Spazi dell’immensità, Dea di teneri sospiri E misteri. Lui cantava La tristezza, il nonsocché, La nebbiosa lontananza, Il distacco e le romantiche Rose; le lontane terre Dove lungamente in grembo Al silenzio erano scorse Le sue lacrime cocenti; Lui cantava l’appassito Fiore della vita, e ancora Non aveva diciottanni! |
ONEGIN
di Aleksandr Sergeyevich Pushkin