XXXVIII. Недуг, которого причину Давно бы отыскать пора, Подобный английскому сплину, Короче: русская хандра Им овладела понемногу; Он застрелиться, слава богу, Попробовать не захотел, Но к жизни вовсе охладел. Как Child-Harold, угрюмый, томный В гостиных появлялся он; Ни сплетни света, ни бостон, Ни милый взгляд, ни вздох нескромный, Ничто не трогало его, Не замечал он ничего. XXXIX. XL. XLI. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . XLII. Причудницы большого света! Всех прежде вас оставил он; И правда то, что в наши лета Довольно скучен высший тон; Хоть, может быть, иная дама Толкует Сея и Бентама, Но вообще их разговор Несносный, хоть невинный вздор; К тому ж они так непорочны, Так величавы, так умны, Так благочестия полны, Так осмотрительны, так точны, Так неприступны для мужчин, Что вид их уж рождает сплин. |
XXXVIII
Un malessere, che ormai Sarebbe ora d’indagare, Simile all’inglese spleen, La nostrale chandrà, insomma, Entrò in lui poco per volta. Grazie a Dio, nemmen per prova Ebbe voglia di spararsi; Ma alla vita si freddò. Appariva nei salotti Tetro e languido: un Child Harold; Non il gossip, non il boston, Né un’occhiata carezzevole, Né un sospiro manifesto, Nulla più riuscì a toccarlo, Nulla più lo interessò. XXXIX XL XLI ................................. ................................. ................................. XLII Capricciose del bel mondo! Voi, per prime, lasciò Onegin; Vero, che oggi un tono alto E’ piuttosto fastidioso; Ma se, forse, qualche dama Parla di Bentham e Say, La conversazione in genere E’ d’una stupidità, Benché ingenua, insopportabile. Tutte, poi, son così caste, Così sagge e dignitose, Così religiose e pie, Così accorte, così esatte, Così ostiche per gli uomini, Che guardarle basta e avanza A far nascere lo spleen. |