|
XXVII.
“Мой секундант? - сказал Евгений, - Вот он: мой друг, monsieur Guillot. Я не предвижу возражений На представление мое: Хоть человек он неизвестный, Но уж конечно малый честный”. Зарецкий губу закусил. Онегин Ленского спросил: “Что ж, начинать?” - Начнем, пожалуй, - Сказал Владимир. И пошли За мельницу. Пока вдали Зарецкий наш и честный малой Вступили в важный договор, Враги стоят, потупя взор. XXVIII. Враги! Давно ли друг от друга Их жажда крови отвела? Давно ль они часы досуга, Трапезу, мысли и дела Делили дружно? Ныне злобно, Врагам наследственным подобно, Как в страшном, непонятном сне, Они друг другу в тишине Готовят гибель хладнокровно... Не засмеяться ли им, пока Не обагрилась их рука, Не разойтиться ль полюбовно?.. Но дико светская вражда Боится ложного стыда. |
XXVII
“Il padrino?” chiede Eugenio, “Eccolo: Monsieur Guillot. È un mio amico, e non m’aspetto Obiezioni a questa nomina: Benché sia uno sconosciuto Certamente è un galantuomo.” S’addentò il labbro Zareckij. “Che si fa?” domanda Eugenio, “Si comincia?” – “Cominciamo,” Dice Lenskij, “prego.” E dietro Al mulino vanno. Mentre Importanti accordi prendono Zareckij e il galantuomo, Gli avversari si fronteggiano Più lontano, gli occhi a terra. XXVIII Avversari! Ma quant’è, Che la voglia di scannarsi 9 Li ha divisi!.. Che da amici Più non condividon tavola, Idee, azioni, tempo libero... E son lì a darsi la morte L’un con l’altro a sangue freddo, In silenzio, e con rancore, Come atavici nemici, Come in uno spaventoso, Incomprensibile incubo... Perché non buttarla a ridere, Prima d’arrossar la mano, E da buoni amici andarsene?.. Ma d’un falso disonore La mondana inimicizia Ha un autentico terrore. 10 9 Žažda krovy, sete di sangue. 10 Diko, selvaggiamente, moltissimo, in modo assurdo. |
ONEGIN
di Aleksandr Sergeyevich Pushkin