|
XXVII. С семьей Панфила Харликова Приехал и мосье Трике, Остряк, недавно из Тамбова, В очках и в рыжем парике. Как истинный француз, в кармане Трике привез куплет Татьяне На голос, знаемый детьми: Réveillez-vous, belle endormie. Меж ветхих песен альманаха Был напечатан сей куплет; Трике, догадливый поэт, Его на свет явил из праха, И смело вместо belle Nina Поставил belle Tatiana. XXVIII. И вот из ближнего посада Созревших барышень кумир, Уездных матушек отрада, Приехал ротный командир; Вошел... Ах, новость, да какая! Музыка будет полковая! Полковник сам ее послал. Какая радость: будет бал! Девчонки прыгают заране; Но кушать подали. Четой Идут за стол рука с рукой. Теснятся барышни к Татьяне; Мужчины против; и, крестясь, Толпа жужжит, за стол садясь. |
XXVII
E ecco, con i Harlikòv, Fresco fresco da Tambòv In parrucca rossa e occhiali M’sié Triquet, spiritosone, Che da buon francese ha in tasca Per Tatiana una strofetta Sulla nota aria che fa: Réveillez vous, belle endormie. La strofetta era stampata In un vecchio canzoniere; Triquet, poeta ingegnosissimo, L’ha rispolverata e al posto Di Ninà, con somma audacia, Ci ha piazzato Tatianà. XXVIII E, dalla città, ecco l’idolo Delle zitelle, il giubilo D’ogni mamma del distretto: E’ arrivato il capitano Di compagnia; è entrato... E che novità ha portato! Nientemeno la fanfara! L’ha mandata il colonnello. Ci sarà il ballo, che gioia! Le ragazze già saltellano; Ma si pranza. A coppie vanno Verso tavola a braccetto. Intorno a Tania si stringono Le signorine; di fronte I giovanotti; e, segnandosi, Rumoreggia la masnada Mentre a tavola si siede. |
ONEGIN
di Aleksandr Sergeyevich Pushkin