|
XXI.
Спор громче, громче; вдруг Евгений Хватает длинный нож, и вмиг Повержен Ленской; страшно тени Сгустились; нестерпимый крик Раздался... хижина шатнулась... И Таня в ужасе проснулась... Глядит, уж в комнате светло; В окне сквозь мерзлое стекло Зари багряный луч играет; Дверь отворилась. Ольга к ней, Авроры северной алей И легче ласточки, влетает; "Ну, - говорит, - скажи ж ты мне, Кого ты видела во сне?" XXII. Но та, сестры не замечая, В постеле с книгою лежит, За листом лист перебирая, И ничего не говорит. Хоть не являла книга эта Ни сладких вымыслов поэта, Ни мудрых истин, ни картин; Но ни Виргилий, ни Расин, Ни Скотт, ни Байрон, ни Сенека, Ни даже Дамских Мод Журнал Так никого не занимал: То был, друзья, Мартын Задека, 21 Глава халдейских мудрецов, Гадатель, толкователь снов. 21 I libri degli indovini sono da noi pubblicati sotto il nome di Martyn Zadek, personaggio rispettabile, che non ha mai scritto libri del genere, come osserva B.M. Fjodorov.[NdA] |
XXI La baruffa cresce; a un tratto Un coltello afferra Eugenio E in un amen Lenskij è a terra; Scende un buio spaventoso; Lancinante echeggia un grido... La capanna n’è squassata... E si sveglia nel terrore Tania...Già fa giorno in camera; Attraverso i ghiacci vetri Gioca il raggio dell’aurora; S’apre l’uscio, Olga entra dentro Rosea più d’un’alba nordica, D’una rondine più lieve E le chiede: “Chi hai sognato?” XXII Ma Tatiana non l’ascolta: Sfoglia, pagina per pagina, Un libro stando in letto, E non le risponde nulla. Benché non ci sian figure, In quel libro, né i soavi Frutti della fantasia poetica, Né le verità dei saggi, Non c’è Seneca o Virgilio Né Racine, né Scott, né Byron, Né rivista d’alta moda Che abbia avuto più successo: Si trattava, amici miei, Di Martìn Zadèk, il capo Dei sapienti di Caldea, Mago e interprete di sogni. |
ONEGIN
di Aleksandr Sergeyevich Pushkin