|
XXXIX. Покамест упивайтесь ею, Сей легкой жизнию, друзья! Ее ничтожность разумею, И мало к ней привязан я; Для призраков закрыл я вежды; Но отдаленные надежды Тревожат сердце иногда: Без неприметного следа Мне было б грустно мир оставить. Живу, пишу не для похвал; Но я бы, кажется, желал Печальный жребий свой прославить, Чтоб обо мне, как верный друг, Напомнил хоть единый звук. XL. И чье-нибудь он сердце тронет; И, сохраненная судьбой, Быть может, в Лете не потонет Строфа, слагаемая мной; Быть может (лестная надежда!), Укажет будущий невежда На мой прославленный портрет И молвит: то-то был поэт! Прими ж мои благодаренья, Поклонник мирных Аонид, О ты, чья память сохранит Мои летучие творенья, Чья благосклонная рука Потреплет лавры старика! |
XXXIX Di lei, amici, della lieve Vita intanto ubriacatevi! Sì, lo so, che è una miseria; Io ci son poco attaccato, Ai fantasmi ho chiuso gli occhi; Ma speranze vaghe turbano Alle volte il cuore: è triste, Senza lasciar traccia andarsene. Non per essere lodato Vivo e scrivo; ma perché, Forse, vorrei render celebre La mia amara sorte, a che Da fedele amico parli Anche un solo suon, di me: XL Qualche cuore toccherà; 22 E, serbata dal destino, Forse, non affonderà La mia strofa nell’oblìo; Forse un postero ignorante (Lusinghevole speranza!) Sul mio celebre ritratto Dirà: costui era un poeta! Il mio grazie dunque accètta, Fan delle paciose Aònidi, Tu, che in mente serberai Le mie alate creature, E, benevolo, d’un vecchio Accarezzerai gli allori! 22 Il soggetto è он, dunque il suono del verso precedente. |
ONEGIN
di Aleksandr Sergeyevich Pushkin