|
III. Его нежданным появленьем, Мгновенной нежностью очей И странным с Ольгой поведеньем До глубины души своей Она проникнута; не может Никак понять его; тревожит Ее ревнивая тоска, Как будто хладная рука Ей сердце жмет, как будто бездна Под ней чернеет и шумит... “Погибну”, Таня говорит, “Но гибель от него любезна. Я не ропщу: зачем роптать? Не может он мне счастья дать”. IV. Вперед, вперед, моя исторья! Лицо нас новое зовет. В пяти верстах от Красногорья, Деревни Ленского, живет И здравствует еще доныне В философической пустыне Зарецкий, некогда буян, Картежной шайки атаман, Глава повес, трибун трактирный, Теперь же добрый и простой Отец семейства холостой, Надежный друг, помещик мирный И даже честный человек: Так исправляется наш век! |
III Quella visita inattesa, L’improvvisa tenerezza Dei suoi occhi, il modo strano Di comportarsi con Olga – L’han colpita nel profondo; A capirlo non riesce; Ansia e gelosia la straziano, Come se una mano gelida Le stringesse il cuore, o un baratro Le si aprisse sotto i piedi... 2 “Morirò”, dice Tatiana, “Ma da lui anche la morte. Non mi lagno, né ho ragione Di lagnarmi: lui non può Darmi la felicità”. IV Ma su, avanti, storia mia! Ché ci chiama un nuovo volto. A sei verste da dove abita Lenskij, a Krasnogor’e, Vive e vegeta ancor oggi Nel suo filosofico eremo Tal Zareckij, attaccabrighe Un dì, capo d’una banda Di giocatori d’azzardo, Bighelloni e testecalde: Un tribuno da osteria, – E ora invece è un bravo e semplice Padre di famiglia scapolo, Un amico da fidarsi, Un tranquillo possidente E perfino un galantuomo: Così gli anni ci correggono! 2 “Nereggiasse e rombasse sotto di lei”. |
ONEGIN
di Aleksandr Sergeyevich Pushkin